Главная
Имеющиеся в литературе данные об адаптации детей к потере трудоспособности в связи с врожденными деформациями, хроническими заболеваниями и травмами свидетельствуют о том, что это очень сложный процесс. Несмотря на все предположения, степень нетрудоспособности не является решающим фактором процесса адаптации. Наоборот, будь то расщелина позвоночника, повреждение серого вещества головного мозга, травма позвоночника, рак или ожоги, процесс адаптации ребенка определяет прежде всего поддержка, оказываемая родными, особенно отношение родителей.
Результаты исследований адаптации детей с ожогами противоречат друг другу. В ряде работ был сделан вывод, что приблизительно 50% обследуемых детей страдают нарушением эмоционального равновесия на протяжении нескольких лет после травмы. Однако результаты других исследований показали, что процесс адаптации у обожженных детей, включая подростков с ожогами лица, занимал не более 1—5 лет после травмы, если судить по степени их участия в общественной жизни в соответствии с возрастом. С другой стороны, Wright и Fulwiler обнаружили, что матери обожженных детей гораздо сильнее подвержены депрессивному состоянию по сравнению с матерями детей здоровой группы. Как было установлено в одной из работ, обожженным детям свойственно значительно недооценивать себя и отставать в учебе даже от своих сверстников, которые страдают врожденным пороком сердца.
За последние годы на основе данных, полученных при обследовании обширных групп взрослых и детей, появился ряд катамнестических исследований, позволивших выявить от факт, что адаптация взрослых и молодых людей, перенесших в детстве ожоги, не связана с тяжестью повреждения или полом больного. Согласно этим исследованиям, лучшим прогностическим показателем адаптации является социальная поддержка, особенно со стороны членов семьи. Больные, получившие значительную социальную поддержку, лучше адаптировались к окружающей жизни, чем те, кто был лишен такой помощи, с учетом размеров повреждения, пола больных, возраста, когда было получено повреждение, и давности ожоговой травмы.
Результаты перспективного и ретроспективного анализов реабилитации после ожогов показали, что первоначальное ухудшение общей функциональной способности наступает в течение 3—6 мес после завершения основного курса лечения (острой фазы) при последующем восстановлении к 12—18-му месяцу после выписки из больницы. Более позднее обследование детей и взрослых обнаружило, что функциональная способность лучше всего восстанавливается у детей и подростков. У людей, получивших ожоги в возрасте старше 20 лет, функциональная способность не всегда восстанавливалась до предожогового уровня, а у людей, пострадавших от ожогов в возрасте старше 50 лет, даже при хорошей психосоциальной адаптации, функциональная способность полностью не восстанавливалась. Данные обоих исследований показали, что общая функциональная способность больного до ожоговой травмы играет существенную роль в его послеожоговом физическом состоянии.
Процесс адаптации
Процесс адаптации определяется тремя взаимосвязанными факторами: 1) тяжесть повреждения, 2) приспособляемость в 3) особенности ребенка и его семьи. На рис. 158 показана взаимосвязь между этими факторами. Ho характер взаимодействия этих факторов и влияние терапевтических воздействий, осуществляемых в разные периоды времени, на конечный результат требуют дальнейшего изучения.
Ретроспективное изучение 126 молодых людей, перенесших ожоги в детском возрасте, показало, что в этой возрастной группе, как правило, нормальная социальная и эмоциональная адаптация и восстановление здоровой адекватной самооценки занимают в среднем 8 лет после ожога. Первоначально обследуемая группа состояла из 160 человек, и независимо от возраста, пола и тяжести повреждения во всех случаях были получены аналогичные результаты. Большинство обследованных активно участвовали в жизни общества, о чем свидетельствовали их многочисленные социальные связи, включая семью, учебу, работу, а также общественную деятельность и отдых.
Несмотря на то что ответы, полученные при опросе, не выявили в полной мере истинных отклонений в эмоциональной адаптации у обследованных, у большинства из этих людей наблюдалась положительная эмоциональная адаптация к полученным ими ожоговым травмам. Ho при этом обследованные отмечали, что им пришлось столкнуться со множеством трудностей в период адаптации к травме, включая чувство непричастности к активной жизни, а также проблемы, связанные с возобновлением школьных занятий, взаимоотношениями со сверстниками, лицами противоположного пола и интимными связями. По мнению 90% опрошенных, самым трудным аспектом реабилитации является адаптация к физическим дефектам.
На основе ответов этой группы молодых людей и клинической практики можно сделать вывод, что адаптация — это сложный процесс, подразумевающий и коррекцию состояния самого человека, и его сопричастность к жизни общества. Более того, процесс адаптации требует времени, напряжения внутренних сил и эмоциональной поддержки окружающих людей. Результаты этого обследования показали, что социальная поддержка является важнейшим прогностическим фактором процесса адаптации. Такие факторы, как «напряжение внутренних сил» или «умение приспосабливаться к стрессовым нагрузкам», труднее поддаются определению, но также играют немаловажную роль.
Эмоциональная адаптация к ожоговой травме включает в себя и внутренние сдвиги в «самовосприятии» человека (внутреннее восприятие самого себя). Самовосприятие вырабатывается на протяжении всей жизни и формируется на основании жизненного опыта человека, в том числе отношения к нему других людей. Центральную часть самовосприятия образует свой «физический образ», т. е. что человек думает о своем физическом развитии. Тяжелые ожоги изменяют внешний вид человека, и ему необходимо воспринять и приспособиться к этим превращениям. Для этого он должен убедить себя в том, что он остался стоящим человеком, несмотря на произошедшие с ним перемены.
Процесс такого восприятия и адаптации был назван Kubler-Ross «процессом переживания горя». Хотя Kubler-Ross в основном работал с умирающими больными, этот процесс взаимосвязан с любым эмоциональным стрессом, например связанным с разводом, ампутацией и т. д. Kubler-Ross выделил шесть стадий переживания горя, проиллюстрированных на рис. 159. Эти стадии характерны как для обожженного ребенка, так и для его семьи. Процесс начинается со стадии эмоционального бесчувствия, когда больной не в состоянии реально воспринимать происходящее. На смену приходит нежелание поверить в действительную тяжесть полученной ожоговой травмы. Затем наступает раздражение и ощущение собственной вины, когда участники происшествия начинают задаваться вопросами: «Почему именно я?», «Почему именно мой ребенок?», «Почему сейчас?», «В чем моя вина?», «Как я мог допустить это?». На этой стадии и ребенок, и его родные вновь переживают произошедшее, пытаясь понять, почему это случилось и что они могли бы сделать, чтобы этого не было.
Первые три стадии обычно протекают во время пребывания ребенка в больнице. Для лучшего понимания эмоциональных потребностей ребенка и его родных этот процесс очень важен. Депрессивное состояние часто наблюдается и в острой фазе болезни, однако не менее редки случаи депрессии, которая начинается после выписки из больницы, когда осознание действительных последствий травмы ошеломляет и подавляет пострадавшего.
Хотя эти стадии обычно протекают в определенной последовательности, между ними нет четких границ. Тот факт, что больной находится в состоянии депрессии, не означает завершения стадии проявления раздражения и отрицания происходящего. Период «компромиссов» включает в себя попытки отодвинуть момент полного осознания случившегося с помощью таких успокоительных формул, как, например: «Co мной будет все в порядке после того, как мне сделают пластическую операцию носа» и т. д. Поскольку больным с ожогами и особенно быстро развивающимся детям требуются многочисленные восстановительные операции, сопряженные с многократной адаптацией к изменениям внешности, процесс адаптации растягивается на многие годы.
Уровень развития ребенка также играет важную роль в эмоциональной адаптации к травме. Маленького ребенка может и не волновать его внешний вид, однако в подростковом и юношеском возрасте он может с новой силой ощутить свое горе. Переживание горя — это процесс, носящий индивидуальный характер, и связан с определенной степенью адаптации, социальными условиями и особенностями конкретного человека. Vanderрооl обнаружил, что проявление эмоций в период переживания горя в значительной степени зависит от возраста больного. Молодые люди, особенно подростки, склонны к большему раздражению, чем больные более старшего возраста или маленькие дети.
Тяжелые ожоги не всегда приводят к негативным результатам, как это принято считать. Опыт отдельных людей и специалистов показал, что острая боль, страдания и эмоциональные травмы, связанные с какими-либо переживаниями или несчастными случаями, необязательно оказывают только негативное воздействие. В действительности, такой опыт может положительно повлиять на дальнейшую жизнь человека. Как и сам человек, перенесший ожоговую травму, так и его родные не так остро переживают свои неудачи в учебе и на работе, их не так сильно волнуют заботы повседневной жизни, когда они начинают более реально воспринимать саму жизнь и осознавать ценность милосердия и поддержки. Их восприятие материальных ценностей, общественного положения и даже общепринятых норм красоты меняется после того, как они узнают, что такое страдать, познать потери и все-таки выжить и научиться ценить саму жизнь. Хотя большинство людей осознают, что с ними в любой момент может что-то случиться и в конце концов их ожидает смерть, они эмоционально не подготовлены к этому. Нам бы хотелось верить, что боль и страдания дают такую эмоциональную подготовку и вместе с этим осознание того, что ни один человек не застрахован от несчастья.
В настоящее время достигнуты большие успехи в лечении и реабилитации ожоговых больных, значительно уменьшилось число смертных случаев от обширных ожогов, особенно у детей. Немаловажную роль в лечении ожоговых больных сыграло признание методов устранения боли, коррекции поведения и длительного послебольничного лечения. Забота о жизни больного всегда должна подчиняться заботе о его полноценности как члена общества.